Форум » Слэш. » Не-на-всегда, Хроники Нарнии: принц Каспиан, PG-13, слэш, мини, Каспиан/Питер. » Ответить
Не-на-всегда, Хроники Нарнии: принц Каспиан, PG-13, слэш, мини, Каспиан/Питер.
Moura: Автор: Moura Название: Не-на-всегда.. Фандом: фильм «Хроники Нарнии: принц Каспиан» Пейринг: Каспиан\Питер Рейтинг: PG-13. Жанр: romance. Саммари: а если были в фильме сцены, которые нам не показали? Если бы можно было что-то переиграть? Если Питер действительно смотрел бы на Каспиана так, как того хотелось слэшеру-зрителю? Если Колдунья обещала им обоим не только помощь в победе над тельмаринами? Если… Размер: мини. И еще: никаких посягательств на творчество Льюиса. Только кинон и фантазия автора.
Ответов - 10
Moura: Блики от огня бросали обманчивые тени на каменный барельеф – казалось, Аслан двигается, встряхивает гривой и пытается ему – верховному королю Нарнии – сказать что-то важное и очень нужное. Наверняка – мудрое. Только мудрость сейчас не поможет. Питер присел на камень и запустил пальцы в волосы. Мечтая весь прошедший год о возвращении сюда, он не мог даже предположить, как всё могло измениться – нарнийцы прячутся в лесах, тельмарины захватили всё, что было в их силах захватить, прошло полторы тысячи лет – и только еще одной проблемы и не хватало. Новоявленный смельчак Питеру не нравился – слишком самонадеянный, слишком уверенный в том, что лучше всех знает, что и как делать, слишком… слишком во всем этом похож на него, Питера. Принц Каспиан. Зато он – король. Только от этого, опять же, не легче. - Я так же хочу свободы для Нарнии, как того хочешь ты. Питер не обернулся, не шелохнулся. - С чего бы? Он не видел, но услышал и почувствовал, как Каспиан подошел и сел рядом. - Потому что все, что сделал мой народ, было несправедливо. - Или просто хочешь вернуть себе трон? – Питер поднял голову и посмотрел на собеседника. Ему казалось, он видит его насквозь. - Я хочу избавить страну от Мираза. Питер усмехнулся. - Конечно, именно поэтому ты против штурма и против нападения вообще – твое стремление избавить Нарнию от Мираза очевидно! - Мы только потеряем воинов. - Послушай!.. – Питер резко повернулся – и замолчал. Каспиан сидел, сцепив руки в замок, и спокойно смотрел Питеру в глаза. Срываться как мальчишке королю Нарнии не хотелось, и он, закрыв глаза, процедил сквозь зубы: - Выбирай: ты со мной или нет? – и затаил дыхание. - Я с тобой. – Кольчуга и ножны меча при движении отдаются тихим звоном, шаги и – тишина. Питер выдохнул, так и не повернув головы в след. В присутствии тельмаринского принца у него плохо получалось держать себя – Каспиан подавлял. Каспиана хотелось слушать и… слушаться? Что за глупость? *** - Сейчас не время, ты должен открывать нашим ворота! – Питер спрыгнул с карниза в комнату. - Каспиан! - Не мешай мне! Если бы не он, то я бы даже не позвал вас! Каспиан, решительно развернувшись, направился к двери. Питер в один прыжок догнал его и, хватив за плечо, резко развернул. И пожалел об этом. Еще ни у кого, никогда, не видел он таких лихорадочно блестящих глаз. Каспиан, придвинувшись ближе, заглянул ему в глаза – захватил взглядом – и тихо, но твердо произнес: - Не мешай мне, Питер, - и, развернувшись, исчез, хлопнув тяжелой дверью. Опомниться и опустить, наконец, руку, короля заставили крики и шум сражения, доносившиеся с улицы. Там шла битва, штурм набирал обороты, и совершенно не было времени на попытки вынырнуть из того взгляда, никак не выходящего из головы. *** Питер чувствовал, предвидел, что что-то будет не так, что Каспиан что-то сделает – о, он мог! – и поэтому старался ни на секунду не выпускать его из поля зрения. Не то чтобы он боялся тельмаринского принца, но предпочитал, чтобы тот все-таки выполнял его приказы, а не действовал сам. И просто невозможно было не понять – он там нужен, сейчас, Каспиану. - Только каплю Адамовой крови, давай же!.. В первую секунду и самым первым порывом Питера было остановиться и сказать что-то похожее на «Я так и думал, он что-то сделает», но порыв этот исчез еще быстрее, чем появился, и его сменил обволакивающий, холодящий страх: сейчас Каспиан протянет ей руку, и тогда настанет конец. Конец всем надеждам. И только в следующую секунду Питер испугался по-настоящему – когда понял, что больше, чем за Нарнию, боится за Каспиана. Того, что мешало ему на пути, он просто не замечал, лязг мечей доходил до ушей как сквозь вату, всё – лишь препятствие, всё – только пре-гра-да. Он с силой оттолкнул Каспиана в сторону, не заметив, как сам оказался в центре отчерченного круга. Белое, так хорошо ему памятное, лицо Колдуньи улыбалось перед глазами. В голове настойчиво, мягко, вкрадчиво зазвучало: «Ты хочешь спасти Нарнию от узурпатора и вернуть ей свободу? Тебе не сделать этого без меня, Верховный Король Питер… Ты знаешь, как моя сила может помочь тебе…». Питер молчал, холодящий душу взгляд затягивал, засасывал в трясину – горло наполнялось ледяной водой, казалось – бледная рука дотянется, схватит его за сердце и никогда не отпустит. «Или это не всё, чего ты хочешь?» - Питер изумленно вгляделся в улыбающееся, требующее лицо Колдуньи – она не открывала рта. Он попытался разжать губы и ответить, сказать что-то, но собственное тело его не слушалось. «Освободи меня, и я дам тебе то, чего ты хочешь, то, чего ты желаешь всем сердцем, что гонишь от себя, чего жаждешь… Каплю Адамовой крови – и я дам его тебе, я дам его тебе…» - и Питеру показалось, что её взгляд, насмешливый и жесткий, на долю секунду обратился к Каспиану. «Освободи – и желание, которого ты боишься…» - фраза не была окончена, и Питер, чье сердце покрывалось ледяной коркой, просил самого себя только обо одном – не протягивать руки, не протягивать руки, не… Думать, о чем-то, о чем-то… что могло бы греть. «Почему же ты только смотришь и не помогаешь мне, как я помог тебе?» - он не мог сказать, только подумать. И, завороженный – холодом или обещанием – почти коснулся белой ладони… Треск ломающегося льда, как звон битого стекла, разорвал тугой воздух, не пропускающий звуков. Прозрачная стена рассыпалась на осколки. Питер, отступивший назад, только спустя секунды понял – нет больше ни зазывающего голоса в голове, ни ледяного обруча вокруг сердца, ни обещаний – что она обещала ему? Еще плохо воспринимая реальность, Питер посмотрел на Эдмунда. - Знаю, знаю: ты мог и сам. Не понимая еще значения слов и действий вокруг, Питер обернулся к Каспиану. Тот, так и не встав, смотря исподлобья что-то искал, высматривал в его лице – почти испуганно. Тяжело дыша и вглядываясь Каспиану в глаза, Питер, ощутив холодок по позвоночнику, подумал: ведь не ему одному что-то обещала Колдунья. О, что же все-таки сулила она ему, Питеру? Нет, лучше не думать… И лучше даже не пытаться отгадать, что могла сулить Каспиану.
Moura: *** - Крепость, какая это крепость – склеп… Думать о чем угодно, лишь бы не думать о Колдунье, о голосе, проникающем в сознание и манящем к чему-то – к чему? Что – настолько запретно, что даже самому себе он не может в этом признаться? И тот взгляд её, короткий, зло указывающий, насмехающийся – на Каспиана – зачем? Не думать. - Но даже здесь можно держать оборону. Питер резко обернулся – здесь, за заднем склоне, он не ожидал увидеть никого. И это «никого» подразумевало даже Каспиана. Собственно, почему «даже»?.. - Больше нам ничего и не остается. – Питер спустился чуть ниже и присел на камнях рядом с ним. Прозрачная, кристальная тишина не давила, но как будто отрицала звучание любых слов. - Что она обещала тебе? Питер повернулся. Каспиан смотрел вдаль, на зеленые долины и горные вершины, подсвечиваемые восходящим солнцем. - Я же знаю, что обещала. - Мне… я… я не понял до конца. Но не свободу Нарнии. То есть, не только её. - Еще – какое-то желание? Скрываемое от самого себя, потаенное, чего-то или… Каспиан не закончил, но Питеру хватило и этого, чтобы опустить голову и попытаться скрыть выступившую на щеках красноту. - Что она обещала тебе, я должен знать. Питер повернулся, собираясь гневно ответить, что никому и ни в чем не обязан отчитываться, но – как тогда, когда решалась судьба штурма (разве все не было решено до этого?) – споткнулся о взгляд Каспиана. И проклял мир, в котором еще никогда, ни у кого не видел таких глаз – такой глубины. Может быть, это было совсем не то, о чем нужно было сейчас думать, но Питер поймал себя на том, что ни о чем другом думать просто не может. - Я же сказал тебе, что сам не знаю, - ответил он с плохо скрываемой дрожью в голосе, которую так хотелось выдать за дрожь раздражения. - А я, как только она пообещала, сразу понял. Питер, - голос Каспиана будто приказывал поднять голову и посмотреть ему в глаза, - скажи мне, потому что если я буду дальше только догадываться, я сойду с ума, а мне нужно знать, и если я прав, если я догадываюсь верно… Не успев понять, что делает, Питер сжал пальцами ткань рубашки и, притянув Каспиана ближе, прижался лицом к его волосам: - Я боюсь, что… что… Каспиан чувствовал, как дыхание щекочет ему шею, как срывается голос Питера и как мысли, еще недавно такие явные и разумные, исчезают из головы, уступая место горячему, плотному, играющему нервами туману. - Не надо. Я все понял, - шепотом. Питер, расслабив руку и выпустив ткань, обессилено вжался лицом в шею Каспиана. – Пи-тер… посмотри на меня, - и, когда тот поднял голову, так же тихо прошептал, заглядывая в испуганные, обреченные и просящие глаза: - И ты понял. Губы Питера были мягкими, почему-то солеными от слез и сначала – неподвижными, одеревеневшими, как и руки, которые нескоро, очень робко, легли на плечи Каспиана. *** Дыхание, отчего-то, то и дело срывалось, смотреть в лицо не было никаких сил. Сейчас, наконец, уже можно было признаться себе – пока что только себе – желанием, исполнение которого сулила ему Колдунья, был Он – со всей своей самоуверенностью, черными пропастями глаз, надменной линией губ… о! Питер вдруг понял, что так было правильно – что он еще никогда никого не целовал. Потому что сейчас и на веки веков понималось: это мог быть только Каспиан. - Ты уверен? - Да. Я буду биться с Миразом на поединке. - Это должен быть я. – Руки Каспиана сжали его плечи, голос отвердел. - Я так решил. *** - Давай же, убей меня… Питер тяжело дышал, острие меча, приставленное к горлу врага, заставляло играть кровь и так соблазнительно манило нанести последний, решающий, точкой – удар. И Питер нанес бы его, ничто уже не могло помешать, кроме одного – он все сделал бы сам, если бы не чувствовал, что это должен сделать другой. Может быть, он даже не подумал бы о Каспиане, если бы все сложилось иначе, но после сегодняшнего утра… Нет, ему казалось: он теперь всё о нем знает, всего его чувствует, каждая мысль – одна двоих. И только одно… - Это не моё право. И, обернувшись, протянул рукоять меча Каспиану. И первое, о чем, отстраненно от поединка, он подумал, было то, что он все мог бы отдать, лишь бы Каспиан всегда смотрел на него – так. Хотелось крепко зажмурить глаза и одновременно не отрывать взгляда. Было понимание: принц должен получить законный трон, отомстить за отца и довести до конца начатое. И было чувство – даже не чувство, немой, беззвучный крик всем сердцем: не делай этого! Не делай, даже если это законно – твоё право, потому что… потому что… Разве можешь – ты! Острие меча гладко скользнуло под пальцами Каспиана. Питер не видел его лица, но знал всё – знал про влагу в глазах, про сжатые в упрямую линию губы, про… Услышав крик, он закрыл глаза и перестал дышать. Всё. Все кончено, Каспиан. И услышал скрежет металла по камню. - Да, я стану правителем. Но не таким, как ты. Питер открыл глаза и – как всегда не верят желанному – не поверил сначала, что Каспиан идет к нему с чистым от крови мечом, без тяжести победы. Когда тот подошел, Питер сжал его руку и посмотрел в глаза – Каспиан улыбнулся одними углами губ и прошептал: - Ты знаешь, что так и было бы. И Питер облегченно выдохнул. Колдунья! Все свершилось без твоей помощи… Всё. *** Каспиан, откинув голову, всматривался в старинный рисунок – четыре трона, короли и королевы древности, призванные им, четверо – и один среди этих четверых, на которого невозможно было не смотреть. Но что – рисунок, не имеющий никакого сходства, если сейчас ему надо бы вглядываться в живое лицо, чтобы запомнить каждую черту, чтобы запомнить надолго, на годы, навсегда. Питер рассказал ему всё. Сразу. Всё, что сказал ему Аслан. Даже это отторгаемое, камнем, - «Я должен буду уйти». Дробный стук в дверь, три коротких, нерешительных удара, и – не дождавшись ответа – в комнату вошел Питер, осторожно прикрыл её за собой и прислонился к ней спиной. - Я уйду, если помешал тебе, - рассматривать пол казалось многим интереснее, чем смотреть в лицо. - Нет, не помешал. – Каспиан встал и, подойдя к Питеру, обхватил ладонями его лицо. – Значит, ты… так решил… - Не я, так должно быть, так правильно, так сказал Аслан… - Но я не понимаю, почему. - Потому что здесь мне больше нечему учиться, - голос дрогнул. Каспиан, не ответив, продолжал смотреть ему в лицо, поглощая, пытаясь глазами поймать ответный взгляд. - Что ты… - Запоминаю. Питер мотнул головой, Каспиан опустил руки. - Я уйду, мне лучше уйти, я не знаю, зачем пришел… - и когда голос охрип, стал задушенным, словно перекрыли воздух, Питер резко отвернулся и прижался лбом к двери. – Отпусти. Но Каспиан не держал. И, наклонившись, касаясь дыханием кожи, шепнул, стараясь подавить внезапную дрожь: - Останься. Ведь завтра уже… Договаривать было ненужно. Питер вдруг обмяк и, медленно повернувшись, потянулся губами к Каспиану. Дрожащие руки нервно пытаются развязать шнурки рубашки. Питер припадает губами к тонкой коже на шее, где бьется живой пульс, и чувствует, как Каспиан откидывает назад голову – им так страшно и так хорошо, что своё незнание, что и как делать, совершенно, совсем не пугает… - Если бы ты остался… - Пальцы Каспиана чертят у Питера на груди тонкие, замысловатые узоры. – Если бы ты остался навсегда… - Я не могу, ты знаешь. – Питер отворачивается и прячет глаза. Рука, гуляющая по его телу, замирает и исчезает. - Или не хочешь? – И, против желания повернув голову, встречает пристальный, твердый взгляд. - Ты знаешь, что нет, ты знаешь, что если бы это зависело от меня, что если бы это решала моя воля… ты знаешь, что я бы остался! Навсегда. С тобой. – Питер сел, ссутулил плечи, чуть повернул голову. – Никогда больше не заговаривай со мной об этом. - У меня не будет времени, чтобы об этом заговаривать. Никогда, никогда уже не будет времени, чтобы с тобой говорить, потому что… потому что тебя вообще больше не будет! Питер тяжело встал и медленно обернулся – даже в темноте было видно, как блестели глаза Каспиана. - Прости. – Выдавил он и, словно что-то держало и тянуло назад, пошел к двери. - Питер. Он застыл у самого порога. - Я забываю, что тебе так же тяжело, как мне. Тяжелее, - и тут, наконец, голос сломался, сорвался на подавленный полу-всхлип. Волосы разметались по белоснежной подушке, откинутая голова – о, о скольком напоминала! - До рассвета еще есть время, - будто самому себе, в тишину произнес Питер. И, вернувшись, наклонился, целуя дрожащие, требовательные губы, запутываясь в наскоро накинутой одежде. *** Найти Питера и Сьюзан было не сложно, где их искать - он знал. И больше всего в данную минуту, в одну из этих последних минут, он хотел увидеть одного Питера – наедине. Но увидел его со Сьюзан. И смотреть в её большие, болезненно глядящие глаза казалось легче, чем посмотреть - хотя бы на секунду – на Питера. - Все готовы, все собрались, - и еле удержал голос ровным. Не заметив, как верховный король Нарнии не отводил от него глаз. *** Питер протягивал ему рукоять меча – как это похоже на тот поединок – и что-то говорил, но Каспиан слов не слышал, зная, что – не нужно. Все, что Питер действительно хотел ему сказать, он говорил глазами – о, каждую смену чувства Каспиан в них ловил и запоминал. Казалось, что все внутри рушится, что никакого мира больше не существует, а есть только эти последние секунды и пальцы, смыкающиеся на рукояти меча. - Я сохраню его для тебя. Кивок, полуприкрытые глаза, длинные тени от ресниц – о, сцеловать бы… - Питер… - Помни меня, хорошо? Каспиан хочет что-то сказать, но только глотает воздух, беззвучно открывая рот – забыть, как – забыть, нет ничего невозможнее, чем забыть и чем не ждать… Питер кладет руки ему на плечи, и он повторяет этот жест, всё вокруг – люди, нарнийцы, весь мир и вся страна – не то чтобы перестает существовать, но теряется, смазывается, уступая первый план главному – их двое, и это не навсегда. Сьюзан хочет что-то сказать, видимо, позвать Питера, но Люси берет её за руку и останавливает, отворачиваясь. Над площадью тишина. Руки лежат на плечах, соприкасаются лбы, глаза закрыты. - Я тебя все равно буду ждать. - Всегда? - Всегда… Ладонь Каспиана ложится Питеру на затылок, теснее прижимая к себе его голову, так, что соприкасаются лица. - Каспиан, я… - Я тебя… - Пора, - твердое, сказанное – и разорвавшее тишину – «пора» Аслана заставляет обоих выдохнуть. - А я все-таки буду тебя ждать. И это всё… ты знаешь… навсегда. И совершив невероятно – опустив руки и отстранившись – Каспиан отпускает его. В далекое, неизвестное, никогда не наступающее не-на-всегда.
ник:
Ariane: Moura хорошо написано. Мне понравилось. Хорошо подмечены моменты, если представлять все в фильме, то хорошо вписываются. Молодец!
Moura: Ariane Похвала на слэш по Нарнии от человека, Нарнию читавшего и смотревшего, это немало))). Ariane, ник Спасибо).
Ariane: Moura нет, просто ты писала по фильму, правильно же? Канон книги в целом не нарушен, потому что во втором фильме персонажи стали неможечко другими.
Moura: Ariane Меня, представь, попросили дописать продолжение - ведь они же еще встретятся потом все вместе. Пришлось со стыдом признаться, что с каноном незнакома). Так что фильм - это да, наше всё для фикрайтерства). Только возможно, что я насочиняю чего-нибудь сама. Мне безумно понравился этот пейринг - мой новый OTP).
Ariane: Moura не трави мою бедную душу...с прикипела душой к Хроникам... ладно, ладно....можешь писать...только главное хорошо...
Moura: Ariane *руки в боки* Это когда я писала плохо? Ох, было бы время, была бы фантазия, а клавиатура под руку сама подвернется).
Ariane: Moura когда есть настроение все сразу становится хорошо.
полная версия страницы