Форум » Слэш. » Чужое имя, ХН: ПК, R, слэш, драббл, Питер\Эдмунд, Питер\Каспиан. » Ответить
Чужое имя, ХН: ПК, R, слэш, драббл, Питер\Эдмунд, Питер\Каспиан.
Moura: Автор: Moura Название: Чужое имя. Фандом: «Хроники Нарнии: принц Каспиан» Пейринг: Питер/Эдмунд – в реальности, Питер\Каспиан – в их реальности. Рейтинг: R. Размер: драббл. Саммари: всё сказано в названии, вся бездна невозвратимого бытия. Посвящение: Арти – спасибо.За ощущение - желание - чувство... Только боюсь, что это совсем не то, чего ты ждала и хотела. Прости, если так. И еще: никаких посягательств на творчество Льюиса. Только кинон и фантазия автора.
Ответов - 6
Moura: Питер открыл глаза и глубоко втянул воздух. Пахло корицей и хвоей. Он повернул голову и сонно улыбнулся – Эдмунд во сне казался таким вопиюще юным, спал так смешно, так умилительно подложив под щеку ладонь. А от него пахло яблоками и свежескошенной травой. И – нет – не было этой щемящей сердце нежности. Была другая. Больше. Страшней. Питер выдохнул и, откинувшись на подушку, отвел глаза к окну. Ему ведь нечего было стыдиться? Просто однажды пришло понимание: чтобы дотерпеть до черты – надо попытаться выжить. Любить. Любить одного в другом или – только имя, чужое, атласом по губам, имя, срывающееся вместе с дыханием – в темноту, в тишину, в пустоту. Или - забыть. Но если забыть, то всё. Конечно же, он всё помнил. Помнил не потому, что хотел, и не потому, что надо – кому? – а просто потому, что есть вещи – как выдохи с чужих – своих – губ, которые не забыть. Потому что есть то, что невозможно и нереально. Забыть и не помнить. Или это только очередная иллюзия, с которой легче делить не-разум. Эдмунд расстегивает верхние пуговицы на рубашке, откидывает голову и улыбается яркому, слепящему глаза солнцу. Мелкие брызги от фонтана холодят спины, но им жарко, очень жарко и очень хорошо. И Питер подавляет в себе томящее желание придвинуться ближе, притянуть голову Эдмунда к своему лицу и сцеловать с его губ эту солнечную улыбку. Нельзя, потому что вокруг – десятки людей, дети, смех и чья-то яркая жизнь. Эдмунд поворачивает голову и лукаво косит глаза на Питера. Тот с намеренным безразличием отворачивается в сторону и мысленно обещает, что дома – когда они будут одни – вернет ему этот лукавый зовущий взгляд сторицей. Почему он всегда вынужден прятаться? В любой реальности. Но разве реальностей – две? И уже не только брызги от фонтана холодят спину. Питер сам не понимает, чего иногда боится. *** - Если я… если я действительно больше никогда не вернусь… - шепотом, лихорадочно, прижимаясь лицом к его плечу, - ты все равно будешь меня помнить? - Как ты можешь спрашивать, - выдохом, с укоризной, - если знаешь, что – да. Я тобой буду, - обхватывая ладонями лицо, отнимая голову от своего плеча, заглядывая в глаза, - жить… И целуя с той самой щемящей сердце нежностью, которой не было и нет. *** Питеру снятся странные сны. Чужие лица, голоса, жар и холод, ощущения, невнятная, размытая картинка – не воспоминания, а так, неясность. И сны эти превращаются в один сплошной отказ от прошлого – не было, нет, никогда больше не будет. Откреститься оказалось проще, чем помнить и ждать. Или, может быть, это просто защитная реакция? Усмешка ломает губы. Эдмунд порывисто дышит, комкает пальцами простынь, и Питер прижимается губами к его плечу, чувствуя соленый от пота вкус кожи. Перед глазами пульсирующая мутная пелена, готовая с секунды на секунду разорваться золотыми острыми искрами, и… Питер, прикусывая кожу на шее Эдмунда, топит в заглушенном стоне неосознанно чужое имя. *** - Я сохраню его для тебя. Заглядывая в глаза, ищет и находит – то самое «буду тобою жить», и сразу становится легче, будто что-то смертоносное и ядовитое отхлынуло от сердца. - Если бы я мог… - Я понимаю, я… иди. *** И Питер уже не знает, было ли это когда-нибудь. Было ли – или он выдумал это сам. Нет, ничего этого не было – думает Питер, стягивая с плеч Эдмунда рубашку. Всё только приснилось ему – губы скользят от подбородка ниже, по шее, дальше… Ничего не было, всё – лишь воспаленная фантазия, - думает Питер, засыпая под чужое равномерное дыхание. Если было бы – он бы помнил. Отчетливо. Ведь есть вещи, которые… … или иллюзия? *** - Пи-тер… И пальцы комкают простыню, и кожа – соленая от пота, и голова обессилено подает на подушку, и волосы рассыпаются по белоснежному шелку темным каскадом. *** Эдмунд сидит, откинув голову на спинку кресла, и Питер бесстыдно рассматривает его. Эта откинутая голова, этот – полоской между полу-сомкнутых век, сквозь ресницы – взгляд блестящих глаз, это где-то уже виданное, запомнившееся, неопределяемое, это – Прежде чем понять, что делает, Питер резко подается вперед, за волосы оттягивает голову Эдмунда назад и не целует – кусает губы. - Питер, мне… мне больно, - тихо, заглянув снизу вверх в глаза, - что ты? Иногда ему хочется со всей силы ударить кулаком о стену, закричать во весь голос, разбить об пол что-то хрупкое, драгоценное, что-то - - Каспиан… … как кровоточащая рана. Питер благодарит бога, что Эдмунд не услышал этого тихого – вдох-выдох – имени. Слишком всё – как те сны, мозаика из полу-воспоминаний, мираж. Слишком вне. Он сходит с ума, он не может отличить бывшее от не-бывшего, кусает губы и, запуская пальцы в волосы, тихо, сквозь зубы, выпускает на волю это – чужое, призывное, укоряющее и нежное – имя. Чтобы убедиться, что – было. Чтобы точно знать – ждет, живет, где-то, но – есть. Где-то – там, где Питеру больше никогда не быть. Где-то, где тоже есть только имя. О, только помни меня! Прости, что я – забыл. И в пустоту, в темноту, всем своим теням и всему своему «Я смогу забыть» - этот шепот. Имя, убеждающее, что та жизнь была. И то «буду тобою жить» - не сон. Те приоткрытые для поцелуя губы, припухшие, кроваво-алые – не видение. - Люблю, люблю, люблю, люблю, люблю… Прости. Я вспомнил. Прости. Я больше никогда не забуду. Прости. Хочешь, я всё перечеркну – нынешнее? - Люблю, люблю, люблю… - Сквозь дрожь, на чужие губы, в чужую глубину, давясь слезами, которые не выплакать. Прости. Хочешь я… - Каспиан… В этой бездне ненаступающего «люблю» - я буду тобою жить.
Ariane: Ой. ты меня убиваешь...просто...наповал...хорошим фиком... еще чуть-чуть и меня не будет в живых.
Moura: Ariane Спасибо) Придется тебе еще пожить и потерпеть меня - это не последнее, что я пишу, уверяю тебя).
exaltacion: сидит, откинув голову на спинку кресла, и Питер бесстыдно рассматривает его. Эта склоненная голова нестыковочка А так - мне меньше понравилось чем "хотелось кричать"
Moura: exaltacion Спасибо за выловленную ошибку, исправила.
Ник: Господи, научи, научи меня не плакать, научи не сжимать ладонями горло, чтобы хоть как-то дышать, когда я читаю это - - Если бы я мог… - Я понимаю, я… иди. Оно как тогда, так и сейчас мне сердце разрывает...это "иди"...боже... Ушла снова плакать. Не-мо-гу...
полная версия страницы