Форум » Слэш. » Мы не были безумны, RPS по ХН, R, мини, Барнс/Моусли. » Ответить
Мы не были безумны, RPS по ХН, R, мини, Барнс/Моусли.
Moura: Автор: Moura Название: Мы не были безумны. Жанр: PRS, angst. Пейринг: Уилл\Бен. Рейтинг: R Размер: мини. Саммари: Когда страсть-боль – наркотик, бежать бесполезно. Однажды по крови – уже не отпустит. Не ищи предлогов. Просто подчинись. И помни, что мы не были безумны. Посвящение: Всем, кого не было со мной - то есть, тем, кто был со мной.
Ответов - 1
Moura: - Я не пойму, чего ты от меня хочешь?! – Уилл резко разворачивается, хватает со стола первую попавшуюся под руку стопку листов и отшвыривает её. Новый сценарий веером взлетает в воздух и, кружась, оседает на пол. Бен смотрит на Уилла сквозь мелькающую пелену этих листов и замечает, как бешено сверкают его глаза. Он их любит такими. - Я просто хочу, чтобы ты был менее откровенен. И всё. Не более. Чем выше голос собеседника – тем спокойнее твой. Так учили когда-то давно – кто, Барнс уже не помнит. - Что именно тебе не нравится? Уилл, в попытке справиться с тоном, всё равно пропускает – между словами, между выдохами – ломкое раздражение, и, кажется, обоим лучше бы замолчать. Упасть в ти-ши-ну. - Прошу только быть сдержаннее. Черт побери, Моусли, это не так сложно! Просто чаще молчи и не прикасайся! - Тебе… неприятно? Чертов-чертов идиот. Бен мысленно считает до десяти и закрывает глаза, чтобы не видеть на лице Уилла этой резкой складки между бровями, этого спрашивающего, настороженного, обозленного взгляда – и чтобы не наорать, примитивно не наорать. - Ты знаешь, что дело не в этом, - подходит ближе, опускается на колени и собирает листы от присланного сценария. Тот – завороженный – наблюдает. Всё? - Я постараюсь… И он уже улыбается. Но что-то всё равно не так. Предчувствие? *** Барнс вертит в руке бокал виски, и это уже должно настораживать, потому что он – просто-напросто – не пьет. Практически никогда. Моусли хорошо это знает. Уилл замирает на пороге кухни, медленно скидывает с плеч рюкзак, стаскивает куртку и вопросительно смотрит на Бена. - Я согласился. - На то предложение? – и мгновенно хрипнет голос. - Хороший сценарий. Перспективы. И огромные деньги, - Барнс вдруг залпом опустошает стакан и смотрит на Уилла. Тот по-прежнему не двигается с места. Хорошо, что сумерки. Хорошо, что не видно лиц. - Договаривай, - приказывая, ломая голос. - И восемь месяцев в Японии. Безвыездно. Фактически… - и он сжимает стакан так, что кажется – стекло лопнет. Лопнет, рассечет руку, и тонкая алая струя побежит по ладони, а ты ничего не сможешь сделать, потому что тебя уже нет рядом, потому что скоро тебя вообще не будет рядом. - И ты – согласился… - против воли, против не надо, ты же всё должен понять, голос обвиняет, укоряет, указывает, что есть – ведь мы оба так думаем – что-то важнее перспектив, миллионов долларов и роли английского аристократа, влюбившегося в банальную гейшу. Мы-же-знаем. И что-то – металлический обруч вокруг небьющегося сердца – лопнуло внутри. Уилл успевает заметить только дрогнувшие веки и бессильный нервный кивок, а потом… - Да, черт побери, Моусли, я согласился! Да, я согласился! Что, что теперь! – швырнув в стену стакан – Уилл не дрогнул – закрывает руками лицо. Странно, что стекло не разбилось. - Тебе лучше уйти. - Что, теперь навсегда? Облегчить тебе задачу? Послушай, мы могли бы… когда начинаются съемки?.. Дай мне шанс. Попытку. - Я сказал, тебе лучше уйти. Невозможность отвести взгляд. Тишина, внезапно упавшая сверху. И Уилла передергивает – как от удара. Но еще удается глухое: - Я не понимаю, Бен… - Моусли, пошел вон! – Он поднимает голову и, крепко сцепив руки, ждет. Он ждет, что ты уйдешь сам – дай ему это, ты знаешь, что так надо и так лучше. - До пошел бы ты к черту, Барнс, - вдруг, закрыв глаза и не стараясь унять яростную дрожь по всему телу, начинает он, - пошел ты, ясно? Живи, как хочешь, трахай кого хочешь, мне всё равно, ты понял?! Всё равно! Уилл резко разворачивается и – прежде чем успевает понять, что происходит, чувствует, как чья-то рука разворачивает его и - Что-то сильное больно толкает голову назад, боли еще нет и, кажется, не будет, есть только тяжелый ком где-то внутри, а еще - осознание удара - по лицу. Медленно поднимая глаза, Уилл встречается взглядом с глазами Бена – и забывает все, кроме накатывающего, холодящего страха. Этот безумный яростный блеск должен быть присущ маньякам-убийцам. Страха за него. После… да. - Ты больной придурок, Барнс, - тихо, вкрадчиво выдыхает Уилл. И он не просит прощения – какая нелепая глупость – а, резко подавшись вперед, хватает Уилла за ворот рубашки, толкает и прижимает своим телом к стене – и целует, резко, яростно, так, как будто за спинами бездна, в которую упадешь, не упав в это сумасшествие, потому что оно – о, совершенно не страшно. Уилл обхватывает ладонями его лицо и быстро, ничего не понимая, отвечает на этот поцелуй, откидывает голову, стонет, когда чужое колено утверждается между его ног. Дыхание срывается в пропасть, перед глазами алый туман, и всё вокруг плавится, плавится, плавится… Бен срывает с него рубашку, и Уиллу хочется смеяться, когда он слышит звон посыпавшихся пуговиц. Почему-то необыкновенно весело. Он опускает глаза и, на секунду помедлив, тянет Бена за собой на пол. Он даже не снимает джинс. Только расстегивает ремень и, перевернув Уилла на живот, придавливает своим телом к холодному кухонному полу. Это дико больно и дико хорошо. Так, что всё вокруг рвется и трещит по швам. Шум в голове усиливается, и слышно только стоны, срывающееся громкое дыхание и слова, второпях, неуместно, отрывками, падающие с губ. Всё кончается очень быстро. Хочется закрыть глаза и заснуть, заснуть, заснуть. Сожгли. Бен открывает глаза и морщится от яркого солнца. В голове почему-то пусто, совершенно пусто, и только где-то очень глубоко – что-то тяжелое, навязчивое, как вопрос без ответа. Отмахиваясь от непонятого, Бен поворачивает голову и смотрит на Уилла. Светлые волосы взлохмачены, дыхание такое ровное, тихое… он улыбается и, наклоняясь, касается рта поцелуем. И чувствуется, как на его губы ложится легкий вздох. - Я хочу спать, - блаженно зажмурившись, Уилл снова закрывает глаза. - Хватит с тебя. – Бен улыбается и, осторожно высвободив плечо, встает. – Я иду варить кофе. - М… - А ты встаешь. Сейчас. Именно сейчас. И, быстро натянув джинсы, валявшиеся в углу, выходит из комнаты. Уилл медленно приподнимается, потягивается и качает головой. Ему так сонно, так хорошо, и такая тягучая, томная леность во всем теле… Тряхнув головой, он встает, бредет в душ. Улыбнувшись своему отражению в зеркале, включает холодную воду и подставляет голову под ледяной поток. Бен – как будто всё так, как должно быть – поднимает с кухонного пола стакан. Бесстрастно собирает разбросанную одежду. Радуется, что в голове нет ни одной мысли, и это хорошо. Потому что оба, кажется, ничего не помнят. Или забыть просто – лучшее? *** Бен ни словом не упоминает сценарий. Просто уезжает, говоря, что «едет по делам», и смотрит не в глаза, а мимо. Уилл до потери пульса изводит себя в спортзале. Если не говорить и не помнить, то кажется, что ничего не было. А следующей ночью Уилл понимает, что впервые не хочет. Следующей ночью Бен впервые не нежен. Следующей ночью они впервые просто отворачиваются. И никто не понимает, что происходит. И они по-прежнему молчат. Когда так проходит неделя, хочется думать, что всё к лучшему – ведь Бена всё равно скоро не будет. Но есть что-то сильнее. Что-то глубже, бездоннее и страшнее. Что-то, что влечет так, как ничто и никогда еще не влекло. Воля, сильнее их воли. И он просто не может без Уилла. И он просто не может без Бена. Что-то будоражит кровь, быстрее гонит её по сосудам, пульсирует внизу живота и застит глаза. Что-то – что… Наступившим вечером Уилл решительно подходит к Бену, вырывает у него из рук аккуратно сложенные листы и, отшвырнув их в сторону, не ответив на удивленный взгляд, наклоняется и за волосы оттягивает назад его голову, вырвав шипящий, протяжный стон. Закрыв глаза, усмехнувшись, целует укусом, словно желая крови. До первой крови – не война, безумие. Отстранившись, видит глаза Бена – ту пропасть без конца и края, без дна и путей к отступлению. И, улыбнувшись нервной дрогнувшей улыбкой, понимает, что всё было правильно. Что есть что-то сильнее. Наркотик. Жажда. Однажды испробовав… дай соберу с губ. Бен толкает его на пол. Оба улыбаются. Теперь всё будет в порядке. Можно жить. Можно не думать о том, что… … не думать. Ни о чем. Я не могу без тебя. Я…
полная версия страницы